В Петербурге прошел Второй Международный фестиваль арфы «Северная лира»

«Миражи» — мировая премьера

Арфовый фестиваль возник вслед за флейтовым, последовательно вырабатывая у завсегдатая Концертного зала Мариинского театра привычку углубленного изучения инструментов симфонического оркестра методом погружения. Судя по дизайну афиши обоих фестивалей, в воздухе витает идея проведения в будущем фестивалей и гобоя, и кларнета, и валторны, и альта, и виолончели, а может быть, и барабана.

Подобные фестивали и в самом деле имеют большой смысл, поскольку дают публике возможность услышать инструменты, как бы вынутые из гигантского оркестрового механизма, и насладиться их чистым звучанием. К тому же они предполагают и исторический экскурс, и ансамблевый ракурс, что позволяет лишний раз оценить потенциал того или иного инструмента. Еще важнее – сравнить мастерство российских музыкантов в широком европейском или даже мировом контексте. На флейтовом фестивале планку задавал Эммануэль Паю, на арфовом звездой стала американка Мария Луиза Райан.

Арфа – инструмент с тысячелетней историей. Неслучайно петербургский лидер арфового фестиваля Софья Кипрская – солистка оркестра Мариинского театра – напомнила публике, что на арфе, точнее, на ее историческом предшественнике, играл сам царь Давид и много кто еще, начиная с древних мифов и легенд. А потому на концерте открытия фестиваля так логично оказалось выступление петербургского ансамбля средневековой музыки Laterna magicа.

К истории был обращен и концерт-посвящение 140-летию со дня рождения Ксении Эрдели – основоположницы русской школы игры на арфе. В нем приняли участие музыканты Петербурга и Москвы, и его программа показала исторический контекст музыки для арфы – как оригинальных сочинений, так и многочисленных переложений. Соло из «Бахчисарайского фонтана» Асафьева было исполнено в редакции Ксении Эрдели, но были представлены и ее арфовые пьесы – Этюд ля минор и «Элегия памяти Глинки».

Арфа давно перестала восприниматься как инструмент сопровождающий и украшающий. Всемирно известный сегодня арфист-виртуоз Ксавье де Местр (родственник знаменитого дипломата Жозефа де Местра, оставившего чудесные мемуары «Санкт-Петербургские вечера») один за другим записывает диски с музыкой для арфы разных эпох и стилей. Этому музыканту, вероятно, еще предстоит добраться до «Северной лиры», хотя в Петербург он уже приезжал однажды с концертом, оставив фантастическое впечатление. Идеальное сочетание сопрано и арфы на концерте эстонских музыкантов Дии Марии Дали и Кристи Мюхлинг (каннеле) напомнило не только об этническом родственнике арфы, но и о салонных концертах XVIII–XIX веков.

Так же, как в программе флейтового фестиваля, на арфовом были мастер-классы, которые провели зарубежные гостьи – сербские арфистки Лилиана Несторовска и Милена Станисич и американка Мария Луиза Райан. Мария Луиза показала высочайший класс мастерства на концерте закрытия фестиваля, исполнив знаменитый «Аранхуэсский концерт» Хоакина Родриго, известный как гитарный. Насколько сочнее и звонче слушался он на струнах в цепких и чутких руках американской мастерицы! На закрытии же слушателей ждала грандиозная мировая премьера «Миражей» – вариаций для трех арф и ударных с оркестром, сочиненных петербургским пианистом Эдуардом Кипрским.

Само название пьесы очень точно передало суть образа, рождаемого звуками арфы. Вызвавшее ассоциации с захватывающим, увлекательнейшим путешествием по морям и океанам, по заморским странам, своими мистическими звуковыми пейзажами эти «Миражи» будоражили воображение не хуже приключенческого блокбастера. Автор рассказал о них так: «Изначально сочинение задумывалось для одной солирующей арфы в сопровождении оркестра, но в процессе работы над материалом мне захотелось расширить политональность, найти новые гармонические созвучия. Поскольку частая перестройка тональностей на арфе затруднительна, верным решением показалось создание ансамбля из трех арф, где в полной мере воплотятся технические ресурсы инструмента. В ансамблевом отношении степень сложности «Миражей» приближается к «Свадебке» Игоря Стравинского. Как известно, миражами называют игру световых лучей и воздушных масс. Идея моего сочинения созвучна этому определению. В роли света выступают мелодическая и гармоническая составляющие, а звучание ударных создает особенный этнический колорит. В партитуру включены такие инструменты, как банджо, гуиро и спринг драм. Названия вариаций многообразны, что дает слушателю возможность по-своему трактовать их сюжет. Каждая рисует свой неповторимый образ: мистический, летящий на всех парусах корабль-призрак «Летучий Голландец», реальный, хорошо знакомый нам характер большой школьной перемены».

Исполненные под занавес фестиваля «Миражи» широко распахнули двери в заманчивое будущее музыки для арфы – инструмента с далеко не истраченным потенциалом, сулящим еще много звуковых открытий.

Дудин Владимир
30.04.2018

 WAZ — Kultur

Dieser Pianist wäre Schuberts wahrer „Teufel“

Eduard Kiprsky, ein Favorit der Oberhausener, spielt eine überrumpelnde Matinée im Ebertbad mit schwierigsten Klavierstücken.

Seit Jahren gehört Eduard Kiprsky, inzwischen weltweit unterwegs, zu den Lieblingen des Oberhausener Publikums. Dennoch konnte man bei der Matinée im Ebertbad das Gefühl haben, ihn so noch nicht gehört zu haben, gerade auch bei dem einen oder anderen Werk, das man von ihm bereits kannte.

Aufhorchen ließ schon die für ihre Zeit unkonventionelle C-Dur-Sonate von Haydn, deren langsamer erster Satz ein eigentlich galantes Thema auf eigenartig spontan-improvisatorische Weise verarbeitet. Erster Höhepunkt war die „Wanderer-Fantasie“ von Schubert, in der der Komponist Motive seines Liedes „Der Wanderer“ („Ich bin ein Fremdling überall“) formal in einer Weise verarbeitet, die auf spätere Entwicklungen, etwa bei Liszt, vorausweist.

Publikum spendet tosenden Applaus

Der melancholischen Düsternis des „unbehausten“ Romantikers, aber auch den zu orchestraler Wucht sich steigernden Ausbrüchen verlieh Kiprsky eine verstörende Intensität. „Der Teufel soll das Zeug spielen“ soll Schubert einmal angesichts der pianistischen Schwierigkeiten geäußert haben, denen er selbst nicht gewachsen war. Vielleicht wäre Kiprsky für ihn der richtige „Teufel“ gewesen.

Rachmaninows letztes größeres Klavierwerk, die „Corelli“-Variationen, ist ein Werk von zergrübelt-herbem, mitunter schroffem Charakter, dem die sonst für den Komponisten typische schwelgerische Lyrik fehlt. Wie man aber auch ein solches Werk durch sensibelste klangliche Ausdifferenzierung zu innerem Leben erwecken kann, zeigte Kiprsky auf überzeugende Weise

Hatte er schon vorher in „La Campanella“ bewiesen, dass auch äußerste Virtuosität mit praller, raffinierter Musikalität zu vereinen ist, so lieferte er einen überrumpelnden Schluss mit Strawinskys drei „Petruschka“-Sätzen, die zum Schwierigsten gehören, was für Klavier geschrieben wurde. Wie da vordergründig lärmende Folklore zur magischen Folie für das Drama um die beseelte Holzpuppe wurde, riss das Publikum zu tosendem Beifall hin.

Roland Dymke

Юбилею Марины Вениаминовны Вольф посвящается

Вклад, внесенный Мариной Вениаминовной в развитие Санкт-Петербургской фортепианной школы трудно переоценить. Воспитав плеяду выдающихся музыкантов, она всегда оставалась безусловным авторитетом среди исполнителей и педагогов.

В моей судьбе встреча с Мариной Вениаминовной стала знаковым событием. Попав к ней в класс, я решил посвятить свою жизнь фортепианному ремеслу. Уникальная педагогическая харизма позволяла ей найти индивидуальный подход к каждому ученику, раскрыть его потенциал и главное, привить истинную любовь к занятиям на фортепиано.

Наши первые уроки были посвящены разбору нескольких прелюдий и фуг из «Хорошо Темперированного Клавира» И. С. Баха. Подробнейшим образом Марина Вениаминовна заставляла меня работать над полифонией. Помню, как принес Ре-диез минорную фугу из первого тома, сыграл подряд, после чего Марина Вениаминовна дала мне в руки карандаш и сказала: «А теперь выдели мне все темы, противосложения и интермедии. В полифонии каждый голос имеет свою смысловую нагрузку и должен быть прослушан».

Культура и качество звука – отличительные черты настоящего мастера. Звуковая палитра  в ее многообразии и красках, градациях и нюансах раскрывалась передо мной на каждом занятии. Какой ценностью является умение педагога правильно показать, как должен звучать инструмент и каким путем нужно следовать, чтобы достичь такого звучания. Помню скрупулезную работу над педализацией в «Сказках старой бабушки» С. Прокофьева. Во 2-й «Сказке» в тактах 13 и 14 можно брать педаль на весь такт, а в 15-м и 16-м только на половину такта, так как гармония становится более густой. Марина Вениаминовна учила, что даже при обильном использовании педали фактура должна быть дифференцирована. «Играй подтянутыми кончиками пальцев. Добивайся расслоения звучности».

Когда играла Марина Вениаминовна, казалось удивительным, как ясно и в то же время объемно звучит инструмент. В работе над «Детским уголком» К. Дебюсси мне не удавалось создать образы «Танцующего снега» и «Колыбельной слонов»,  не хватало композиционной целостности каждой из пьес. «Ты должен интересоваться не только музыкой, но и живописью. Просмотри репродукции великих художников-импрессионистов – Ренуара, Клода Моне, Эдуарда Мане и ты по-другому будешь воспринимать эту музыку».

Марина Вениаминовна растила в нас не только пианистов, но разносторонних музыкантов. Повышала породу каждого ученика, расширяла его интересы и кругозор. Меня часто напутствовала заняться дирижированием.

Воспитание хорошего вкуса было неотъемлемым аспектом наших занятий. Научиться чувствовать грань между подлинной виртуозной игрой и пустым «виртуозничеством». Марина Вениаминовна очень категорично высказывалась в адрес пианистов, устанавливающих скоростные рекорды. Однажды мне здорово досталось за необдуманно быстрые октавы в конце Этюда Шопена соч.10 №5. Позже я исправил эту ошибку, но навсегда в моей памяти запечатлелись слова Марины Вениаминовны: «В нашем деле важно чуть-чуть. Я люблю быструю игру! Но лишь тогда, когда она осмыслена»

Мне запомнился приезд в нашу школу маэстро Михаила Плетнева. Довольно сдержанный в своих замечаниях он, тем не менее, заставил краснеть на сцене несколько учеников, которые не смогли транспонировать исполняемые ими сочинения. Я тогда очень рвался на сцену, чтобы сыграть 2-ю сонату Прокофьева, а главное, продемонстрировать навыки транспозиции, но Марина Вениаминовна посчитала, что я не достаточно хорошо готов. После открытого урока мы вернулись в класс, и я настоял, чтобы она послушала, как прозвучит экспозиция первой части сонаты в соль-миноре.

Научиться слышать себя со стороны, увлекать своей игрой слушателя – эти непростые задачи должен ставить перед собой каждый исполнитель. Накануне выпускного экзамена я пришел на урок с «Петрушкой» И. Стравинского. Исполняю первый фрагмент «Русская», Марина Вениаминовна меня не останавливает, затем второй «У Петрушки», замечаю, что она меня внимательно слушает. После окончания сочинения я поворачиваюсь и слышу из ее уст: «К экзамену ты готов. Я тобой довольна»

Под руководством Марины Вениаминовны я проучился шесть лет в школе-десятилетке (ССМШ) и поступил в Санкт-Петербургскую консерваторию в класс ее ученика – профессора Александра Сандлера.

Уже сегодня, будучи сам педагогом, я с большой благодарностью вспоминаю все, чему учила меня Марина Вениаминовна. «Играй всегда так, словно тебя слушает мастер» – эти слова гениального немецкого композитора очень созвучны ее советам.

Вспоминая дорогого моему сердцу педагога, первое слово, характеризующее для меня ее личность, – это доброта, доброта истинная. Ни в коей мере не были ей свойственны снисходительность или слабость. Щедрость и великодушие были свойствами ее натуры. Образ Марины Вениаминовны Вольф олицетворяет собой идеал искреннего и бескорыстного служения искусству. Быть объективным, открыто и справедливо высказывать свои суждения. Быть честным в отношении себя и в отношении других, как в музыке, так и в жизни.

Э. Кипрский

08.11.2017

В начале августа в Таллинской ратуше прошел концерт блистательного дуэта. Известный российский композитор, пианист Эдуард Кипрский и певица из Англии Мария Веретенина подарили таллинскому зрителю возможность насладиться прекрасным исполнением классических произведений, составляющих мировую сокровищницу музыкального искусства. Разнообразный репертуар концертной программы, включающий произведения от раннего барокко до современной музыки, позволил слушателям прикоснуться  к великой музыке  Баха, Генделя, Чайковского, Рахманинова, услышать в исполнении автора, Эдурда Кипрского, «Латинский триптих Блаженной Деве Марии»и песни на стихи немецких поэтов: Э. Мёрике, Т. Шторма, Г. Гессе.

9 августа дуэт принял участие в гала-концерте Международного музыкального Фестиваля AlionBaltik  (Alion Baltic International Music Festival 2016) в Таллине. Проведение этого Фестиваля направлено на укрепление духовных ценностей, сохранение и развитие классического искусства, популяризацию музыкальной культуры Эстонии и других стран Балтии.

В этом году фестиваль представил концерты выдающихся музыкантов современности: Виктора Третьякова, Даниеля Поллака, Оксаны Яблонской, виолончелиста-виртуоза Борислава Струлёва, ансамбля «MultiPiano», двухкратного лауреата конкурса имени Чайковского Александра Бузлова, лауреата конкурса имени Венявского Алиссы Маргулис, президента Фонда «Таланты Мира» Давида Гвинианидзе и многих других.

Фестиваль Alion Baltic проходит в тесном сотрудничестве с Союзом композиторов Эстонии. Ежегодно Фестиваль  представляет произведения лучших композиторов Балтии: Арво Пярта, Яна Ряятса, Лепо Сумера, Мярта-Матиса Лилль и других.

Композитор и пианист Эдуард Кипрский, несмотря на свой молодой возраст, является автором множества вокальных циклов для голоса и фортепиано, а также ряда камерно-инструментальных и симфонических сочинений.

Произведения Кипрского исполнялись солистами Мариинского театра на сцене Carnegie Hall в Нью Йорке, на фестивалях Hamburger Mariinsky (Германия), «Звезды белых ночей» в Санкт-Петербурге и Миккели (Финляндия).

Эдуард Кипрский — лауреат российских и зарубежных фестивалей и конкурсов, среди которых победа на международном конкурсе пианистов им. Франца Листа (Парма. Италия 2015). В своем творчестве композитор большое внимание уделяет камерной и вокальной музыке. В 2014 году на международном конкурсе им. Елены Образцовой Эдуард Кипрский был отмечен наградой «За лучшее исполнение оперного репертуара и концертмейстерское мастерство».

Пианист Кипрский  активно концертирует в городах Германии, Австрии, Италии, Испании, Голландии и Швейцарии. Выступал с концертами в Люксембурге, Брюсселе и Вильнюсе. В качестве солиста играл с оркестрами Дуйсбургской филармонии, Арнемским филармоническим оркестром Het Gelders Orkest (Нидерланды),  Литовским камерным оркестром, Государственным академическим оркестром им. П.И. Чайковского, симфоническим оркестром Венской академии. Выступал с сольными программами в таких залах, как ORF Radio-Kulturhaus и Musikverein в Вене, Меркатор в Дуйсбурге, музее Вильгельма Лембрука (Германия), зале Musis Sacrum, Арнем и De Vereeniging (Нидерланды), большом зале Tonhalle в Цюрихе, филармонии Эссена (Германия).

Выпускница Эстонской академии музыки и театра Мария Веретенина в настоящее время живет и работает в Англии. Активно сотрудничает с известными дирижерами и певцами, гастролирует с концертами по Швеции, Финляндии, России, Италии, Австрии, Венгрии, Германии и Великобритании. В 2011 году она была приглашена в качестве  солистки в Финскую национальную оперу в Хельсинки. Заметное место в творчестве певицы занимает исполнение современной музыки. Мария Веретенина обладает множеством наград на международных конкурсах и фестивалях. Сопрано певицы, как отмечают многие европейские издания, запоминается слушателям красивым тембром и чувственностью. Мария занималась в мастер-классах у выдающихся оперных певиц современности — Монсеррат Кабалье  и Елены Образцовой.

Выступления Эдуарда Кипрского и Марии Веретениной оставляют ощущение удивительной целостности и гармонии. Органичное сочетание безупречной техники, артистичности, элегантности, чувство стиля, присущие Эдуарду и характерное для Марии очень деликатное преподнесение публике творения композитора, умение создать и передать настроение произведения, наличие голоса, покоряющего публику красотой звучания.

Интервью с Эдуардом Кипрским и Марией Веретениной

Лилия Керро: Добрый день, Мария! Добрый день, Эдуард!

Завершились Ваши выступления в Таллине. Публика очень тепло приняла Вас и проявила большой интерес  к вашему замечательному дуэту. Ваш дуэт часто называют уникальным. Вы, действительно, удивительно гармонично подчеркиваете индивидуальность друг друга. Расскажите, пожалуйста, как возник Ваш творческий союз?

Эдуард: Наше знакомство сложилось довольно спонтанно. Мария, занималась педагогической деятельностью и привезла на конкурс им. Елены Образцовой  в Санкт-Петербург своих учеников. Я работал на этом конкурсе в качестве концертмейстера, так мы и познакомились. Имея богатый опыт работы с певцами, еще в консерваторские годы, я развил в себе качество — всегда очень чутко слышать и воспринимать индивидуальность каждого тембра голоса. На нескольких репетициях Мария напутствовала конкурсантов и, разумеется, пела сама, — таким образом, мне посчастливилось открыть для себя столь гибкий, удивительно красочный и выразительный голос.

Л.К.: Мария, расскажите немножко о своем детстве. Каким был Ваш путь в мир музыки?

Мария:  Все детство, в течение 13 лет, я занималась в таллинском детском хоре «Радуга», где нам также преподавали сольный классический вокал. Кроме того, с 4 лет моя мама водила меня в оперный театр «Эстония» на спектакли, которые могли заинтересовать, увлечь ребенка: «Жизель», «Щелкунчик» и другие. Музыка запоминалась очень легко. Уже на второй раз я могла воспроизвести все главные темы по памяти. В музыкальную школу я не ходила, училась в художественной школе.

Уже позднее, в старшем возрасте я получила индивидуальное музыкальное образование:  частные уроки сольфеджио, музыкальной гармонии, фортепиано. А кроме того, я серьезно стала заниматься актерским мастерством. Моим педагогом был Народный артист Евгений Иванович Власов. Евгений Власов окончил Московское театральное училище им. Щукина, где занимался у прославленных мастеров, учеников Евгения Вахтангова. Как неоднократно отмечал Евгений Иванович, именно у них он получил заряд радостного желания творить, выдумывать, воплощать. Это желание он старался передать и нам. Несколько лет я играла в молодежном театре «Гротеск», где мне было доверено 6 главных ролей.

К профессиональному вокалу я пришла, как сказали бы многие, поздно — в 16 лет. Но видимо, все было правильно – так, как должно быть. Мои увлечения в детстве помогли развить понимание многогранности вокального искусства.

Л.К.: Эдуард, Вы из музыкальной семьи, получили прекрасное образование. Расскажите, как складывалась Ваша творческая деятельность пианиста?

Эдуард: Уже с 6 лет я начал свой творческий путь музыканта. В нашей квартире стояло фортепиано марки Красный Октябрь, именно на нем я сделал свои первые шаги в мир музыки. Первым учителем была мама. Она закончила Свердловскую Консерваторию по классу вокала и фортепиано. Я занимался также виолончелью в школе им. Мстислава Ростроповича. Но, начиная с пятого класса ССМШ, всецело посвятил себя фортепианному ремеслу. Сегодня за моими плечами  Санкт-Петербургская Консерватория и аспирантура, а также Университет искусств в Эссене (Германия) и магистратура.

Л.К.: Эдуард, Вас отличает не только виртуозное исполнение, но и большая артистичность. В чем Вы находите вдохновение?

Эдуард: Я очень люблю композиторов эпохи романтизма, — хотя, порой,  довольно сложно провести четкие границы между эпохами, — музыка Роберта Шумана, Франца Листа, Иоганнеса Брамса  всегда вдохновляет меня. Исполнять сочинения этих композиторов не эмоционально, на мой взгляд, совершенно невозможно!

Л.К.: Ваши любимые композиторы, музыкальные произведения?

Эдуард: Действительно есть пять композиторов, которых я боготворю, это, в первую очередь, Людвиг ван Бетховен, затем Рихард Вагнер и три русских: Модест Мусоргский, Дмитрий Шостакович и Сергей Прокофьев, — я отвечаю сейчас больше как композитор, ибо в музыке этих Гениев я черпаю вдохновения для своих собственных сочинений. В их интонациях и гармонии я чувствую музыкальное родство. Еще очень глубоко я ценю Гуго Вольфа, его песни для голоса и фортепиано. К примеру, его композиция «Огненный Всадник» на стихи Эдуарда Мерике, представляется мне выдающимся сочинением эпохи позднего романтизма.

Л.К.: А Ваши литературные предпочтения? Кто из писателей Вам близок?

Эдуард: Говоря о любимых книгах, невозможно обойти вниманием «Братьев Карамазовых» Федора Михайловича Достоевского, а также его романы: «Подросток», «Идиот».  Как тонко и многогранно прочувствовал он русскую душу с ее обилием противоречий и способностью к созиданию! Среди любимых писателей отмечу также Виктора Гюго, Германа Гессе, Эриха Марию Ремарка, Франца Кафку и Милана Кундеру.

Л.К.: Мария, чем главным запомнились годы учебы? Кто из Ваших педагогов оказал наибольшее влияние на Ваше мировоззрение, профессиональное и личностное становление?

Мария: В моей жизни было много хороших учителей.  Считаю, что каждого человека, с которым мы встречаемся на нашем жизненном пути, посылает нам Ангел-хранитель. Моим главным учителем по классическому вокалу является финский бас Яакко Рюханен. Он и направил меня на профессиональный путь классической музыки. Мне посчастливилось учиться у таких Мастеров, как Монсеррат Кабалье, Wilma Vernocchio, Елена Образцова, Тереза Жилис-Гара, Ингрид Кремлинг, MariaAcda, Лариса Гергиева. И, конечно же, стажировка в Академии «Санта-Чечилия» в Риме, где я жила и училась год. Моим руководителем была Ребекка Берг. У нас были прекрасные  педагоги по камерной музыке, барочной, вокалу. Я очень благодарна каждому мастеру, который поделился со мной своими знаниями музыкального искусства, опытом.

Л.К.: Эдуард, расскажите, пожалуйста, как начиналась Ваша творческая деятельность композитора.

Эдуард: Еще в раннем детстве я начал делать первые попытки сочинять музыку. Обучаясь по классу фортепиано в ССМШ у Марины Вольф, большая часть времени была направлена на расширение фортепианного репертуара и приобретение исполнительского мастерства, но и тогда меня всегда сопровождала мысль, что я обязательно начну серьезно заниматься композицией и, более того, посвящу этому всю свою жизнь. На втором курсе консерватории я занялся сочинением песен для голоса и фортепиано, используя при этом как стихи поэтов Серебряного века, так и стихи немецких поэтов-романтиков, таких как: Людвиг Рельштаб, Генрих Гейне, Йозеф фон Эйхендорф.

Л.К.: Немецких поэтов Вы читаете на языке оригинала?

Эдуард: Я неплохо владею немецким языком и могу читать стихи на языке оригинала. При необходимости, могу перевести любой понравившийся мне текст. Мне кажется, немецкий язык — очень музыкальный язык, в особенности, когда на нем звучит немецкая песня «das Lied», — вспомнить хотя бы вокальный цикл Роберта Шумана «Любовь поэта» или «Песни странствующего подмастерья» Густава Малера.

Л.К.: Какие условия, атмосфера нужна композитору Эдуарду Кипрскому для создания музыки? Вы ждете посещения Музы или садитесь работать за инструмент?

Эдуард: Я глубоко убежден, что внешние факторы не всегда влияют на творческий процесс. Основной задачей является с максимальной отдачей работать в периоды, когда появляются новые идеи. Петр Ильич Чаковский писал, что работает по шесть часов в день «без всякого к самому себе послабления» и я полагаю, что это самая верная установка для композитора. Что касается каждого нового сочинения, будь то фортепианная миниатюра или значительное оркестровое полотно, оно  растет и развивается вместе с вами. Все, что впитывает человек из литературы, истории, философии, искусства, обязательно отразится на конечном результате.

Л.К.: Случается ли, что на создание музыкального произведения Вас вдохновляют какие-то живописные полотна, литературные произведения? А быть может, ноты записываются на краешке случайного листочка в кафе под шум проезжающих автомобилей, городской гул?

Эдуард: Константин Паустовский называл своим вдохновителем Стендаля, говоря что любая страница его прозы «вызывает желание писать».  На меня подобным образом влияли оперы Рихарда Вагнера, а также опера Джузеппе Верди «Отелло» сразу после окончания спектакля я торопился домой, чтобы сесть за инструмент.

Известно, что Лермонтов записывал свои стихи на чем угодно, а Алексею Толстому напротив нужны были «кипы чистой бумаги». У меня нередко мелодии возникают, когда я гуляю на природе, почти как Ганс Христиан Андерсен, сочинявший свои сказки в лесу.

Л.К.: Вы много гастролируете, посещаете различные страны. Каким городам удалось оставить след в Вашем творчестве? С чем связаны наиболее яркие впечатления Ваших зарубежных гастролей?

Мария: Впечатлений достаточно много. Мне нравится  английская, эстонская, российская, итальянская, французская публика. Мне интересно петь для разной публики, в разных странах.

Конечно, мне много дала стажировка в Академии «Санта-Чечилия» в Риме. Я прожила там год и постаралась впитать  всё самое интересное, прекрасное. Каждый день, проходя мимо исторических мест, великолепных архитектурных памятников, таких, например, как Колизей, Фонтан Треви и других, я не переставала восхищаться этим «Вечным городом».

Каждая страна, город удивительны по-своему. Я очень люблю Таллин — город, где я родилась и училась. Финляндию и Швецию, где не раз гастролировала. Мне интересны города, где еще не удалось побывать. Поэтому я всегда с большой радостью принимаю приглашения на концерты.

Л.К.: Мария, Вы уже имеете свою публику в разных странах. Ощущаете ли Вы какую-либо разницу в восприятии звучащих произведений?

Мария: Если ты поёшь с душой и от чистого сердца, то зритель это чувствует вне зависимости от того, на каком языке ты поёшь. Зрителя трудно обмануть. Пожалуй, это просто невозможно.

Л.К.: Эдуард, в Эстонии Ваши концерты проходят второй раз. Какие впечатления оставляет у Вас Таллин?

Эдуард: Таллин — город изумительный по своей красоте! Старинная часть города — воплощение волшебной мечты — очутится в средневековье. Каждый раз, прогуливаясь по центру Таллина, восхищаюсь его архитектурой!

Л.К.: Как Вы относитесь к критике? Оптимальная формула соотношения похвалы и критики для молодого талантливого музыканта, певца?

Эдуард: К критике, когда она убедительна  и обоснована, отношусь с большим вниманием, но при этом редко меняю свои первоначальные взгляды. Думаю, здоровая критика, умеренная, точная и во время сказанная похвала, наиболее согласовывается с данной формулой.

Мария: К критике отношусь спокойно и принимаю ее, когда она справедлива. Я всегда считала, сколько людей, столько и своих мнений, своих вкусов. Ведь этим и интересен мир. Это как в живописи! Целеустремленному человеку критика помогает. Целеустремленный человек отличается от упрямого тем, что умеет прислушиваться к другим, потому что ему важно идти к цели, а не доказывать свою значимость или правоту. Таково мое мнение. Возможно, кто-то с ним не согласится…

Л.К.: Мария, Ваше первое выступление? О чем хотелось поведать миру?

Мария: Мне кажется, я родилась певицей. Когда мне было 4 года, мы с родителями поехали отдыхать в Сочи. В одном из летних парков, на большой сцене играл симфонический оркестр. Не раздумывая, я вышла на сцену и начала петь. Как сейчас помню, все музыканты заулыбались, а дирижер поддержал мою инициативу.

Следующее мое выступление состоялось в 6 лет, в концертном зале «Эстония». Когда я вышла на сцену, то зал, полный зрителей, показался мне невероятно огромным, и, конечно же, было очень страшно. Это была хорошая закалка на всю жизнь. Впоследствии я выступала с сольными концертами в театре «Эстония» ни один раз, но, разумеется, сейчас ощущения не такие, как в детстве.

Л.К.: Эдуард, по прошествии времени,  меняете ли Вы что-либо в уже написанном произведении?

Эдуард: Как правило, нет. Возможны, конечно, какие-то технические нюансы, но в целом, материал и форма уже сложившиеся представляются мне хорошо сшитым костюмом, который не требует доработки.

Л.К.: Бывают ли случаи, когда во время концерта Вы позволяете себе поимпровизировать на основную тему?

Эдуард: Бывали редкие случаи, когда инструменталисты «терялись в нотном тексте» и волей-неволей приходилось выручать, не чуждаясь при этом приемов импровизации.

Мария: У меня было несколько случаев. Один из них произошел в Швеции. Находясь на сцене, на лестнице высотой в 12 ступеней , я оступилась и стала падать, однако, сделала при этом гениальную импровизацию…  В итоге, никто в зрительном зале не понял, что произошло.  А вообще, как говорил Станиславский: лучшая импровизация — это хорошо отрепетированная импровизация.

Л.К.: Над чем Вы сейчас работаете?

Эдуард: Недавно на фестивале маэстро Валерия Гергиева  в Миккили состоялась премьера моего камерно-инструментального сочинения «Мечта Клеопатры» по одноименному сюжету из книги каталонского писателя Теренси Моша.

В ближайшее время я приступаю к созданию программного сочинения для симфонического оркестра.

Л.К.: Остается ли у Вас свободное время, и как Вы предпочитаете его проводить? Есть ли у Вас какие-то увлечения, кроме главного – музыки? Как Вы отдыхаете?

Эдуард: Свободное время я стараюсь посвящать чтению книг и  активному занятию спортом.Каждый день начинается с утренней пробежки.

Мария: Сейчас все свободное время я посвящаю своему маленькому сыну. Мы вместе занимаемся музыкой, изучаем языки, рисуем, гуляем, играем в футбол. Познаем новый – как для него, так и для меня – очень интересный мир.

Л.К.: Чем в ближайшее время Вы собираетесь порадовать Ваших слушателей?

Мария: Сейчас я готовлюсь к важному историческому событию, которое состоится в Лондоне, в Сурожской епархии Московского Патриархата. На мероприятии  будет присутствовать Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл. Для меня большая честь выступить и исполнить произведение, написанное Эдуардом Кипрским, «Триптих Пресвятой Деве Марии». Также у меня в этом году пройдут несколько концертов в Таллине, во Франции и в Нидерландах.

Л.К.: Какие произведения,  авторов, которые произвели на Вас за последние годы наибольшее впечатление, Вы могли бы порекомендовать нашим читателям?

Эдуард: Безусловной ценностью обладают сочинения чешского романиста Милана Кундеры.Если кто-то еще не познакомился с его прозой, настоятельно рекомендую. Это настоящий сплав интеллекта, высокой эрудиции, глубокой музыкальности и понимания искусства. Его романы: «Книга смеха и забвения», «Нарушенные завещания» по праву можно отнести к сокровищнице литературного наследия 20-21 веков.

Л.К.: Мария! Эдуард! Большое спасибо Вам за то, что Вы нашли время в очень напряженном рабочем графике, встретиться и ответить на наши вопросы.

Желаем Вам неиссякаемого вдохновения, создания новых замечательных произведений и дальнейших творческих успехов! До новых встреч!

Meister am Piano: Eduard Kiprsky im Alten Rathaus Hattingen

HATTINGEN.   Der junge russische Pianist Eduard Kiprsky spielte ein Konzert im Alten Rathaus und tastete sich dabei immer stärker in die Töne hinein. Er erwies sich als Meister in der Interpretation unterschiedlicher Epochen.

Klassik von Beethoven und Werke des 20. Jahrhunderts von Prokofiev, Debussy und Strawinsky standen im Alten Rathaus auf dem Programm des jungen russischen Pianisten Eduard Kiprsky.

Er zeigt sich als Meister in der Interpretation unterschiedlicher Epochen: Eduard Kiprsky überzeugte das Publikum durch eine stilsichere Verbindung von klassischer Form und frühromantischer Expressivität in Ludwig van Beethovens Sonate Nr.3 op.31. Eduard Kiprsky scheint sich immer stärker in die Töne hineinzutasten und entfaltet dabei eine mitreißende romantische Klangwelt, die seinen Zuhörern begeisterte Bravorufe entlockte.

Kammermusikalische Subtilität kommt auch in Serfej Prokofievs Sonate Nr.6 op.82 zur Geltung: Verfremdete, grell aufblitzende Harmonien mit pentatonischen Anklängen, aber auch romantische Reminiszenzen bestimmen die Klangsprache des Werkes; rhythmisch fällt der maschinenhafte, wie gebrochene Duktus repetierter Motive auf, der in deutlichem Kontrast zu liedhaft-fließenden romantischen Themen steht. Diese stilistische Ambivalenz meistert Eduard Kiprsky souverän mit kraftvollem Anschlag und einer höchst differenzierten Artikulation, die den unterschiedlichen Charakter der musikalischen Welten betont und doch durch entschiedene Formgebung eine Einheit daraus entstehen lässt.

Puppenhaft

Klangwellen, aus denen sich wiederkehrende Motivfragmente herauskristallisieren, die nahezu unmerklich in Entwicklungsprozesse übergehen, markieren „Doktor Gradus ad parnassum“, den ersten Teil von Claude Debussys Kinderstück „Children’s Corner“. Lautmalerische Elemente charakterisieren „Jimbo’s Lullaby“ und „The snow is dancing“; wie ein concerto en miniature wirkt die „Serenade for a doll“, deren puppenhafter Charakter durch die dezenten Staccati von Kiprskys Artikulation betont wird. Ein pastorales Idyll und ein frivoler kleiner Tanz runden Debussys zauberhaftes Kinderstück ab.

Schwungvoll und gestochen scharf formt Kiprsky den mit seinem repetitiven Rhythmus an ein perpetuum mobile erinnernden „Danse russe“ von Igor Strawinsky aus „Trois Mouvements de Pétrouchka“; das lautmalerisch-expressive „Chez Pétrouchka“ ist durch abrupte Stimmungswechsel, rhapsodische Struktur und grell-flirrende Harmonien charakterisiert. Mit „la semaine grasse“ und dem Hummelflug von Nikolai Rimsky-Korsakov klingt ein hinreißendes Kammerkonzert aus.

Der russische Pianist Eduard Kiprsky verwöhnte die Zuhörer mit Werken von.
Hans-Jörg Loskill
Klavierabend mit Eduard Kiprsky war ein Benefizkonzert des Lions Clubs für das Hospiz. Künstler aus Russland spielt Werke von Tschaikowskys, Mussorgsky und Liszt.

Bottrop..  Der russische „Ton“ dominierte an diesem Benefizabend im gut besetzten Kammermusiksaal, den der Bottroper Lions Club für das lokale Hospiz organisiert hatte. Denn Pianist Eduard Kiprsky, 29, wartete mit zwei Komponisten und zwei Werken auf, die in seiner Heimat wie auch im Westen bestens bekannt sind.

Er spazierte zunächst durch Peter I. Tschaikowskys „Nussknacker“-Ballett, bei dem die Zuckerfee grüßt und die Rohrflöten tanzen, nach der Pause steigerte er sich von der düsteren Farbigkeit (Katakomben, Baba Jaga u.a.) bei Modest Mussorgsky „Bilder einer Ausstellung“ bis zum hymnischen Gloria beim großen „Tor von Kiew“. Drittes Opus des Programms: die „Dante-Sonate“ von Franz Liszt, die lange als unspielbar galt, inzwischen aber zum Standard der bedeutenden Klavier-Generation zählt.

In Essen studiert

Kiprsky stammt aus St. Petersburg, besuchte dort zunächst das Konservatorium, bevor er nach Deutschland kam und an der Essener Folkwang-Schule studierte. Den letzten Feinschliff holt er sich bei Prof. Boris Bloch. Seine technische Virtuosität hat er parallel zur intellektuellen Bewältigung der hoch anspruchsvollen Literatur, die er bevorzugt, entwickelt. Sein Spiel ist komplett, besitzt Charme und Eleganz, er beherrscht gerade auch den Akzent mit der linken Hand, die Akkorde glitzern, die melodische Substanz leuchtet aus der Innerlichkeit heraus.

Trotz der beiden großen russischen Beiträge, die Kiprsky mit der Liebe zum Detail aufblätterte, war der Liszt-Beitrag der Höhepunkt (den er mit Liszt-Zugaben zum Schluss noch bestätigte). Denn diese „Pilgerreise“ („Années de Pelerinage“) zu Dantes literarischem Kosmos wurde eine Himmels- und Höllenfahrt durch Stationen der menschlichen Philosophie – Musik aus dem Geist französisch-italienischer Tradition. Kiprsky schält den dramatischen Kern heraus. Liszt, der dämonische Superstar des 19. Jahrhunderts, wird mit seiner Fantasia zur Folie für das Leben voller Widersprüche, mit Abstürzen und Aufstiegen bis zum Götterolymp. Grandios!

Die Bild-Musik-Erzählungen bei Mussorgky nutzt der konzentriert auftretende Solist als vollgriffige Lust, pianistisches Können in jeder Note zu praktizieren: Die zehn Szenen nähern sich bei ihm einem orchestralen Zuschnitt zwischen Mystik und Offenbarung, Tanz und illustrativem Charakterstück.

Langanhaltender Beifall. Die Begeisterung des Auditoriums dürfte sich in der Benefiz-Großzügigkeit der Gäste für die Arbeit des Hospiz gespiegelt haben.